Барри занимался судебными исками, и кожа у него быласлоновья, а наличие трех детей защищало от авантюр вроде той, в которую пустилсяя.

Бросив взгляд на часы, Барри заторопился. Мы обнялись и, какположено, пообещали не терять друг друга из виду.

Я смотрел на папку и оценивал ситуацию. У меня есть ключи.Их передача не является ловушкой – врагов в фирме у меня нет. Дело о выселениисуществует и находится у Ченса, в стеллаже у окна. Есть шанс заполучить досье иостаться непойманным. Снять копию не слишком долго. Документы вернутся наместо, и никто ни о чем не узнает.

Самое важное: добытая информация неопровержимо докажет винуЧенса в гибели Онтарио и его родных.

Я коротко записал соображения в блокнот. Изъятие чужогодосье означает немедленное увольнение. Для меня это не актуально. Равнымобразом наплевать, если кто-то застигнет меня в кабинете Ченса с невесть откудавзявшимися ключами.

Самую большую трудность представляло копирование.

Во-первых, дел меньше двух сантиметров в толщину у нас несуществовало, это около ста страниц, если переснимать каждый документ. Несколькоминут сшиваться у ксерокса опасно. Копии делают секретарши, иногда помощники,но отнюдь не юристы. Во-вторых, аппарат последней модели, сложный, без проблеммне с ним не справиться – обязательно начнет жевать бумагу. Придется ккому-нибудь обращаться за помощью, что исключено. В-третьих, согласнозаложенной в ксероксе программе каждая копия регистрируется (стоимость работыюрист включает в счет клиента).

Ченс неизбежно узнает, что тайна досье раскрыта. Ив-четвертых, ксероксы стоят на виду, мое присутствие в других отделах вызоветподозрения.

Следовательно, придется вынести досье из здания. Это награни уголовного преступления, за тем исключением, что я не совершаю кражу, ана время заимствую чужую вещь.

В четыре пополудни я с закатанными рукавами и стопкой бумагнаправился в отдел недвижимости – на рекогносцировку. Гектора не было видно,зато Ченс болтал по телефону: через закрытую дверь доносился его скрипучийголос. Секретарша одарила меня улыбкой. Телекамер охраны я не заметил, хотя нанекоторых этажах они были. Кому придет в голову лезть в отдел недвижимости!

* * *

Ушел я в пять. Купил по дороге сандвичей и погнал машину наЧетырнадцатую улицу.

Новые коллеги ждали меня. Пожимая руку, София дажеулыбнулась – во всяком случае, на долю секунды.

– Добро пожаловать на борт, – с мрачным видом произнесАбрахам, будто приглашал на тонущий корабль.

Мордехай широким жестом указал на каморку по соседству сосвоей собственной:

– Как тебе кабинет?

– Великолепный. – Я переступил порог.

По размерам комната была раза в два меньше той, что язанимал в фирме. Стол красного дерева смотрелся бы в ней дико. У стенырасполагались четыре разноцветных шкафа для папок. С потолка на длинном проводесвешивалась голая лампочка. Телефона в каморке не наблюдалось.

– Мне здесь нравится. – Я не лгал.

– Завтра поставят телефон. – Мордехай опустил шторы. – Дотебя здесь сидел молодой парень, Бэйнбридж.

– Почему он ушел?

– Из-за денег.

Стемнело. София засобиралась домой. Скрылся в кабинетикеАбрахам. Мы с Мордехаем поужинали сандвичами и довольно дурно сваренным кофе.

Громоздкий ксерокс, купленный в восьмидесятых годах, безвсяких прибамбасов, которые так ценились в моей фирме, стоял в углу большойкомнаты, рядом с четырьмя прогибавшимися под тяжестью папок столами.

– Во сколько ты думаешь закончить? – спросил я.

– Не знаю. Через час, наверное. А что?

– Так просто. Мне нужно ненадолго вернуться в фирму,завершить пару срочных дел. После я хотел бы перетащить сюда свое барахло. Тыне против?

Мордехай сунул руку в ящик стола, извлек три болтавшихся накольце ключа и бросил мне:

– Можешь приходить и уходить когда удобно.

– Здесь безопасно?

– Нет. Будь начеку, машину оставляй как можно ближе к двери,иди скорым шагом. Войдя, сразу запирайся. – Похоже, в глазах моих мелькнулстрах, потому что Мордехай добавил: – Привыкай.

В половине седьмого, пребывая начеку, скорым шагом я подошелк “лексусу”. Прохожих на улице не было, как, впрочем, и стрельбы. Хлопнувдверцей, я сел за руль. Меня наполняла гордость. Может, и удастся выжить наулице.

За одиннадцать минут я доехал до фирмы. Если за полчасаскопировать досье, то через шестьдесят минут можно тихо удалиться – приусловии, что не возникнут непредвиденные обстоятельства. Будем надеяться, чтоЧенс ничего не узнает.

Дождавшись восьми вечера, я опять закатал рукава и счрезвычайно озабоченной миной двинулся в отдел недвижимости. Здание казалосьвымершим. Я постучал в запертую дверь Ченса и не услышал за ней ни звука.Первый ключ повернулся в замке. Я очутился в кабинете. Стоит ли щелкать выключателем?Вряд ли кто-нибудь, проезжая мимо фирмы, определит, в чьих окнах вспыхнул свет,а заметить из коридора желтую полосу под дверью просто некому. Я включил свети, подойдя к стеллажу у окна, задействовал второй ключ.

В металлическом ящике, классифицированные по неизвестномумне принципу, стояли десятки папок с делами, так или иначе имевшими отношение кдеятельности “Ривер Оукс”. Похоже, Ченс и его секретарша отличалисьпедантизмом, поощряемым в фирме. Увидев наклейку “Ривер оукс/ТАГ”, я аккуратно вытащилтолстую папку.

– Эй! – От громкого низкого голоса в коридоре у меня душаушла в пятки.

Откликнулся другой голос, где-то совсем рядом с кабинетом.Мужчины с увлечением начали обсуждать перипетии последнего баскетбольногоматча.

С трудом передвигая обмякшие ноги, я подкрался к двери,выключил свет и минут десять просидел на роскошном кожаном диване, слушаябеседу. Уйти из кабинета с пустыми руками я не мог. Завтра мой последний день вфирме.

Вдруг меня застанут с чужой папкой? Мозг принялся лихорадочноперебирать варианты развития событий.

С баскетбола разговор перескочил на женщин. Судя по всему,собеседники не женаты – наверное, мелкие служащие, студенты-заочники,предпочитающие работать по ночам.

Постепенно голоса стихли. В темноте я запер стеллаж,подхватил папку и замер у двери. Пять минут, семь, восемь.